Мифы, легенды и предания в бурятской прозе. Статья. Автор Баларьева Туяна Батуевна

Баларьева Туяна Батуевна

кандидат филологических наук,

доцент, кафедра бурятской филологии,

Иркутский государственный университет, г. Иркутск

 

Мифы, легенды и предания в бурятской прозе

Аннотация. Выявляется роль и значение мифов, легенд и преданий в бурятской прозе, в частности произведениях Ц. Галанова и Д. Эрдынеева. Определяются особенности художественной интерпретации указанных фольклорных жанров в структуре произведений.

Ключевые слова: бурятская проза, Цырен Галанов, Доржи Эрдынеев, фольклор, миф, легенда, предание.

Народная поэзия всегда привлекала внимание писателей как «источник метафорического мышления и образного видения» [1, с. 218]. Мифы, легенды и предания органично входят в текст повествования, становятся «формой концентрированного выражения философских и нравственных исканий литературы» [6, с. 101]. В художественной ткани произведений бурятских писателей обнаруживаются мифы, генеалогические предания о Хоридое-Мэргэне, Бальжин-Хатан, легенда о Саран-Хухы, различные топонимические предания. Обращения к ним особенно характерны для произведений известных бурятских писателей Цырена Галанова и Доржи Эрдынеева. Цырен Галанов вводит в свой роман «Мать-лебедица» и миф, и предание о Хоридое-Мэргэне. Роман начинается с описания приезда главного героя Галдана Арсаланова с женой Надей на родину. Родина героя – долина Кижинги со спокойной размеренной жизнью, где сам воздух как будто пропитан гармонией. Но мрачная картина убийства 14 лебедей уже на первых страницах романа стала своеобразным предупреждением о грядущих тревожных временах. Введенные в структуру произведения образы лебедей носят амбивалентный характер: с одной стороны, лебеди – тотемные птицы хоринских бурят, символ родовой памяти, родового сознания; с другой стороны, убийство тотемных птиц могло возвещать, по замыслу автора, об изменении мира – периоде Гражданской войны. Образ лебедицы тесно связан со многими героями романа, например с Надей, женой Галдана, которая впервые приезжает в бурятский улус в такое сложное, противоречивое время. Именно на родине мужа она знакомится с мифом о священной птице. С него и начинается постепенное знакомство героини с жизнью бурятского народа. Родина ее мужа предстает в таких двух ипостасях, как: 1) патриархальная, религиозная, этнографическая, фольклорная; 2) тревожная, опасная, жестокая. Все это показывает, что образы лебедей и связанный с ними миф, безусловно, становятся основным лейтмотивом произведения. Дальнейшее знакомство с мифом и преданием о происхождении 11 хоринских родов, с их наиболее полными вариантами, происходит благодаря записям учителя Намдака, человека интеллигентного и прогрессивного. Хун шубуун гарбалтай, По происхождению от птицы-лебедя, Хуhан модон сэргэтэй С березовой коновязью Хореодой ноен баабаймнай, Отец наш Хорёдой, Хун тайжа эжымнай. Мать наша Хун-тайжа. Хобол мүнгэн хушуутан, Серебряный клюв имеющие, Хотогой мүнгэн далитан, Изогнутые серебряные крылья имеющие, Сагаан мүнгэн хушуутан, Белый серебряный клюв имеющие, Самсаал мүнгэн далитан, Острые серебряные крылья имеющие, Ганганама дуутан, Ганг-ганг поющие, Гальбалзама далитан, Широко раскрытые крылья имеющие, Ханхинама дуутан, Звонко поющие, Хотолзомо далитан… Плавные крылья имеющие… [3, с. 138] Такими строками из песни-призывания предков рода начинает свою летопись герой романа. Нет сомнений в том, что и миф, и предание о Хоридое, тексты которых в романе приводятся в полном объеме, стали определенным показателем состояния общества, границей между двумя мирами. Писатель умело направляет ход событий, которые вовлекают в свою орбиту многих героев. Этому способствует фольклорный материал, гармонич- 15 но сочетающийся с повествовательной тканью романа. В тексте романа упоминается: «Энэ Хун шубуун тухай туужа хори зоной уг гарбалай бүри эртэ урданай үльгэр домог болоно» – «Рассказ про эту лебедицу является древним мифом о происхождении хори-бурят» [3, с. 140]. Миф о происхождении хоринских бурят от Хоридоя и лебедицы тесно связан с социально-общественной жизнью бурятского народа, с мировоззрением человека, живущего родоплеменными понятиями. Поэтому он стал одной из ведущих сторон повествовательной системы художественного произведения Ц. Галанова. В тексте романа предание о Хоридое-Мэргэне плавно переходит к преданию о Бальжин-Хатан. В предании повествуется о том, как после смерти жены Буубэй-Бэйлэ женился снова; как молодая жена, желая посадить на трон своего сына, отравила Дай хун тайжу, оклеветав и обвинив во всем Бальжин-Хатан. Трагична судьба Бальжин. Она пытается уйти со своим народом, но их вновь и вновь догоняют войска Буубэй-Бэйлэ. Последняя, кровопролитная битва, произошедшая в местностях Ара сабшалан, Эбэр сабшалан, закончилась пленением Бальжин. Ей отрезали груди и бросили в озеро. Вода в озере окрасилась в белый цвет. И поныне есть это озеро, и называется «Белое озеро Бальжин» («Бальжинай сагаан нуур»). Впоследствии Бальжин-Хатан была казнена. Далее идет предание, связанное с борьбой хоринцев во главе с Бабжи-Барас батором с маньчжурами, и оно гласит, что, «видя неравные силы, хоринцы пошли на хитрость: изготовив из камыша более ста человеческих фигур, надев на них одежду, доспехи, боевое оружие, посадили на лошадей. Лошади с такими “наездниками” скакали перед войсками Манжа-хана, удивляя своей невредимостью. Но тем не менее силы были неравны. Хоринское войско терпело поражение, когда из-за гор показалась, издавая свои клики, стая лебедей. Полагая, что на помощь хоринцам прибыло пополнение, многочисленное вражеское войско обратилось в бегство и вернулось назад. «Иигэжэ хун шубуун эхэнь ашанар гушанараа орогүй хосорхо байhаниинь абарба» – «Так мать-лебедица спасла своих потомков от неминуемой гибели» [3, с. 143]. Необходимо отметить, что все эти три предания даны автором в единстве и объединены единым философско-концептуальным значением. Писателю удается увести своих героев из мира хаоса начала XX столетия в прошлое, увидеть не только судьбу непокорной Бальжин-Хатан, но и судьбу бурятского народа. В этой последовательной цепи преданий и мифов герои увидели историю народа, который никогда не вставал на колени перед врагом, никогда не был сломлен и всегда с достоинством встречал испытания. Поэтому те события, в круговорот которых попали Галдан, Надя, учитель Намдак и др., являются очередным витком в ис- 16 торической судьбе народа, а они, подобно Бальжин-Хатан, Бабжи-Барас батору, не будут сломлены, найдут верный путь, какой им подскажет не только генетическая «память» предков, но и их душа, совесть. Отзываясь об этих преданиях и мифе, Галдан произносит народное выражение: «Саг сагтаа, сахилза хүхэдѳѳ» – «Всему свое время», которое носит явный экспликативный (разъяснительный) характер. Герой далее поясняет: «…саг бүхэн энэ түүхэдэ ѳѳрынгѳѳ хубиие оруулhан, ѳѳрынхеэрээ hэлгэhэн, урбуулhан байха. Гол удхыень зүб барижа, урдань гүрэн түрын нэгэдэлгүй, отог отогуудаараа hууhан буряадуудайнгаа хүшэр хүндэ сагуудые дабажа гараhан тухай бэшээ гэжэ hананаб. Мүнѳѳ нэгэ үндэhэтэй, нэгэ арад байhаниинь ойлгуулха тон ехэ зорилго байна» – «…каждая эпоха вносила в это предание свое, по-своему изменяла и интерпретировала. Думаю, что правильно, придерживаясь основного стержня предания, он (Намдак. – Т. Б.) написал о том, как хоринцы, не имевшие ни централизации, ни связей между собой, разделенные на племена и роды, переживали трудные времена. И сейчас стоит большая задача, чтобы хоринцы осознали, что у всех них один корень и они представляют единый народ» [3, с. 144]. Введенный фольклорный материал становится своеобразным показателем духовного роста и мужания героя романа. Помогает создать целостное представление о мире как едином космосе, где каждое событие – лишь проявление взаимозависимости и глубокой нерасторжимой связи [6, с. 91.]. В конце романа Галдан, пройдя через множество испытаний (по варианту романа, опубликованного в 1978 г.): гибель жены (по новой версии романа 2002 г. жена остается в живых и ожидает ребенка), учителя Намдака, трагедию юной Амгалан, четко и ясно представляет свой дальнейший путь, при этом он не отделяет свою судьбу от судьбы бурятского народа. Особую роль в дополнении этой мысли играет картина, данная в самом конце романа: «…долоон хун шубууд Сагаан нуур тээшэ доохонуур ниидэжэ ябаба. Дахуулан ниидэгшэнь нүгѳѳдүүлhээ томоор үзэгдэбэ» – «…семь лебедей низко пролетели по направлению к Белому озеру. Направляющий лебедь показался крупнее, чем остальные» [3, с. 342]. Для Галдана появление птиц могло означать, что он не одинок и что он должен стать достойным продолжателем своего рода, а также начатого другими дела. Образы лебедей в совокупности с преданиями заостряют основной социально-нравственный тезис произведения и углубляют до «философского обобщения» идею произведения. 17 Действительно, произведения тогда получают иную художественную тональность и идейную окраску, когда писатели извлекают из легенд и преданий их философию и эстетику [4]. Итак, обращение к образу тотемных птиц хоринских бурят – лебедей в романе Ц. Галанова, на наш взгляд, может означать: 1) неразрывную связь человека с родом, с предками; 2) обладание родовым сознанием, родовой памятью; 3) вечное и беспрерывное; 4) человека как часть народа. В несколько ином аспекте дается предание о Бальжин-Хатан в романе Д. Эрдынеева «Хүлэг инсагаална». Предание прозвучало из уст одного из героев романа, Намсараева, образ которого уже с первых страниц вызывает негативное отношение: он жестокий, эгоистичный, злопамятный, мстительный. Этот образ не эпизодичный, а сквозной, проходит через все произведение. Когда-то не сумев добиться взаимности от молодой и красивой девушки Ханды, он начинает преследовать ее, затем, пользуясь служебным положением, и ее мужа Майдара. При всем этом очевидно, что герой хорошо знает историю, культуру своего народа, готов бороться за поднятие культурного уровня сельчан. Он готов поспорить, что в дореволюционный период у бурятского народа были свои образованные люди, своя культура. Из его уст прозвучали две песни, одна лиричнее и мелодичнее другой, он рассказывает народные предания. В разговоре с Насановым Намсараев провозглашает: «…үндэhэн соёлнайшье бидэндэ нангин юумэмнай гээшэ!» – «…культура народа для нас самое святое!» [5, с. 66]. Такое своеобразное сочетание в человеке совершенно, казалось бы, полярных качеств вызывает непроизвольный интерес к образу. Создается впечатление, что автор намеренно облагораживает своего отрицательного героя, завуалировав его эстетикой народной поэзии и тем самым обнажая только ему присущую внутреннюю красоту. Благодаря преданию о Бальжин-Хатан, а также научным гипотезам (что мачеха преследовала Бальжин-Хатан из-за любви к Тай-Хуну; Тай-Хун не исчез бесследно, достигнув Индии, стал буддийским проповедником) и лирическим песням, образ Намсараева обретает черты положительного героя. Такой способ раскрытия героя вполне оправдан. По мысли автора, названный герой еще может обрести свое человеческое «я», найти истинный путь. И спасение его в народной поэзии, источнике нравственного и эстетически-духовного, глубоко национального. Данный пример использования предания наглядно доказывает, что фольклорный материал выступает не только как иллюстративный 18 элемент, что, бесспорно, но и как специфическое оружие в борьбе за утверждение в человеке высоконравственных ценностей. В текст повести «Саран-Хүхы» Цырен Галанов вводит иной вариант мифа о происхождении 11 хоринских родов. «Хори буряадуудай уг гарбал хун шубуунhаа эхитэй гэдэг. Анхандаа буряад зоной дүрбэн эсэгэнэр Эхирид, Булгад, Хорёодой, Хонгоодор дүрбэн Байгалай хойто бэедэ байдаг байгаа» – «Хори-буряты ведут свое происхождение от лебедя. В давние времена четыре праотца бурят Эхирит, Булагат, Хоридой, Хонгодор жили на северной стороне Байкала» (перевод. – Т. Б.) [2, с. 45]. Писатель, возможно, сознательно выделяет часть легенды, которая связана с похищением одежды небесной красавицы, при этом причину ухода Хоридоя от братьев не подчеркивает и не показывает (известно, что раскол между братьями произошел из-за дележа добычи). «Тэрэ нэгэтэ агнажа ябатараа хун шубуудай тэнгэриhээ доошоо буугаад, Байгалай эрьедэ хун шубуунайнгаа хубсаhа тайлажа, гурбан дангина басагад болоод, уhанда шунгажа наадахыень хараба ха. Тиигээд ехэтэ hайшаажа, нэгэнэйнь хубсаhые шулуунай забhарта нюужархиба. hуулдэнь басагадай уhанhаа гаража, хун шубуудайнгаа хубсаhа үмдэхэ гэхэдэнь, нэгэнэйхинь Υгы байба. Тэрэ басаган уйлаад, нүгѳѳ хоёрhоо гээгдэжэ, Хорёодой хүбүүндэ хадамда гаража, Хун тайжа гэжэ нэрэтэй боложо, Υдэ, Хэжэнгэ голнуудта ошожо, арбан нэгэн хүбүүдые түрэhэн юм ха» – «Однажды на охоте он увидел, как с неба спустились лебеди и, сняв свою лебяжью одежду, превратившись в красавиц, начали купаться. Одна из них так приглянулась ему, что он спрятал одежду в камнях. Та девушка горько заплакала, не найдя одежды, и вынуждена была отстать от остальных двоих. Выйдя замуж за Хоридоя, стала называться Хун-тайжа, жили в долине рек Уды, Кижинги, родила 11 сыновей» [Там же, с. 45]. Мотив похищения одежды архетипически связан с судьбами главных героев (Виктора и Долгор). Зарождающееся между ними чувство чистой и нежной любви обостряет их психоэмоциональное состояние. В тексте повести осмысление мифологического содержания идет на совершенно ином, эстетическом уровне. Виктор, случайно став свидетелем почти что фольклорно-мифологической картины купания девушки, не допускает и мысли, чтобы повторить подвиг Хоридоя – похитить одежду. И это объяснимо. Виктору, носителю иной культуры и сознания, чужда «родовая память» о далеком предке хоринских бурят Хоридое. Хотя при этом намечается особая связь фольклорного материала с основной идеей произведения: человек и природа неразделимы и представляют единое целое. 19 Если в романе Ц. Галанова использование легендной поэтики в основе своей имело целью осмысление судьбы, истории бурятского народа, то в повести миф необходим как своеобразный показатель связи поколений и времен, а в более широком осмыслении – связи человека и природы, их единства и гармонии. Данные примеры наглядно показывают, что один и тот же фольклорный материал может получить разный литературный резонанс. У одного и того же писателя в его разных произведениях, как, например, у Ц. Галанова, и у разных писателей. Повесть «Саран-Хүхы» интересна использованием легенды о лунной красавице. Как гласит легенда, в старину запрещалось ходить в лунную ночь с медными ведрами за водой. Однажды девушка по имени Хүхы ослушалась родителей и пошла за водой. Луна притянула ее ведра вместе с нею. С тех пор она осталась на луне и в народе стала известна как Саран-Хүхы. Эта легенда несет большую нагрузку в построении сюжета. Несомненна ее роль и в раскрытии образа героя, геолога Виктора. Впервые услышав содержание легенды, он не придает ей особого значения, посчитав за небылицу. Легенда наполняется особым смыслом только тогда, когда герой находится в полубессознательном состоянии. Израненный в схватке с медведем, потерявший много крови и сил, Виктор уже не надеялся на спасение. Известно, что в бреду или в состоянии сна человек способен решить многие неразрешимые загадки, раскрыть тайны. Виктору грезится легендная красавица с длинными косами, которая наклоняется над ним и что-то говорит. Ее образ полуреальный, полумифологический. Это была вовсе не Саран-Хүхы, а Долгор, обыкновенная студентка, внучка егеря Гомбо-Доржи, спасшая его. Позже Виктор, чудесным образом спасенный «лунной» красавицей, услышал от старика и о его предке, который когда-то был в составе делегации от 11 хоринских родов, возглавляемой Баданом Туракиным. Далекий предок старика, благодаря своей меткости, добыл добычу и тем самым спас сородичей от голодной смерти. Смешение исторического, настоящего с мифами и легендами, вначале смутившее геолога, в конце поразило своей глубиной и правдивостью. Каждый миф, каждая легенда, понимает герой, содержит правду, ту действительную реальность, которая всегда окружала его новых знакомых. Благодаря этому осознанию происходит «открытие» героем истинной сути народной легенды: он начинает понимать, что данные земли богаты медью, и тем самым оправдываются его предположения относительно потенциала природных ресурсов на исследуемой его геологической партией территории. 20 «Открытие» повлекло за собой поход в горы, в котором Виктор получает подтверждение своей гипотезе, но теряет дорогого для него человека – любимую от рук браконьеров. С момента открытия Виктором подтекста легенды до страшной развязки, когда гибнет Долгор, легендный мотив проходит в тесной связи с сюжетными линиями повести. У Галанова фольклорный образ лунной красавицы легко трансформируется в образ Долгор и обратно. Это особенно ярко проявляется в сознании Виктора. Легенда и ее мотив выполняют не только иллюстративную функцию, но и сюжетообразующую. Прав В. Якименко, утверждая, что «исторический опыт народной жизни, отраженный в мифе, легенде, дает возможность с новых позиций взглянуть на действительность, приводит к обостренному осознанию процессов, происходящих в современной жизни» [6, с. 103]. Таким образом, обращение к мифам, легендам и преданиям проявляется по-разному не только у разных писателей, но и в разных произведениях одного автора. Каждый писатель по-своему, с точки зрения своих позиций, обращается к данным фольклорным жанрам, прежде всего, как отвечающим запросам художественной идеи и проблематики произведения и воплощающим мысли и чувства самого автора. Эти фольклорные единицы часто служат средством философского осмысления жизни, судьбы как отдельного человека, так и целого народа, а в глобальных масштабах – человечества. Несомненна их роль в углублении художественной трактовки конфликта или образа, в передаче национального колорита, национального характера.

Список литературы

1. Базанов В. Г. Судьба одного мифа // Вопросы литературы. 1978. № 2. С. 217–239.

2. Галанов Ц. Р. Саран-Хүхы. Улаан-Υдэ : Буряадай номой хэблэл, 1979. 144 с.

3. Галанов Ц. Р. Хун шубуун. Улаан-Υдэ : Буряадай номой хэблэл, 1975. 343 с.

4. Гармаева С. И. Типология художественных традиций в прозе Бурятии XX века. Улан-Удэ, 1997. 170 с.

5. Эрдынеев Д. О. Хүлэг инсагаална. Улан-Υдэ : Буряадай номой хэблэл, 1975. 336 с. 6. Якименко В. Границы и возможности (миф и притча в современной литературе) // Вопросы литературы. 1978. № 1. С. 82–104.